Музeи грaбят! И кoпaют! Eсли жe гoвoрить o сoвoкупнoм гoдoвoм бюджeтe ИГ, тo у исслeдoвaтeлeй нeт oднoзнaчнoй oцeнки, нeкoтoрыe гoвoрят и прo 2 миллиaрдa в гoд, нo, пo-мoeму, этa цифрa зaвышeнa. Цeны нa нефть падают, а на антиквариат только растут. Власти ведь никакой. Их немало и в Саудовской Аравии, и в Пакистане. – Еще одна статья доходов, масштабы которой очень трудно оценить, – это благотворительные поступления от людей, симпатизирующих ИГ. Конечно, там масса артефактов, и они разграбляются. Это частные пожертвования, проконтролировать которые непросто: чаще всего деньги поступают не через банки, а через систему родственных связей или через знакомых, наличными. “Торговцы антиквариатом” просто отдают 20% от выручки в казну ИГ. Если учитывать еще и другие группировки, то будет что-то около 1,5 миллиарда. Объективной будет цифра в районе 1 миллиарда долларов.
Они считают, что произведения искусства противоречат их вере, поэтому боевики могут предпочесть что-то уничтожить в прах, нежели продать. С другой – заидеологизированные исламисты. Оценить этот рынок почти невозможно – это все очень закрыто и оседает в частных закрытых коллекциях. Богатые спонсоры – Тут не все однозначно. На поток это не поставлено, но что-то все-таки стихийно, тайком попадает в руки контрабандистов.
– От 3 до 5 миллионов евро в год принесла террористам торговля заложниками. Например, группировка “Джабхат ан-Нусра”, – разъясняет Супонина. Артефакты из-под полы
Заводы поставлены под контроль
В месяц. Живой товар Они просто облагают эти заводы большим налогом или берут проценты с продаж. – Неплохие деньги для ИГ приносят заводы по производству цемента, серной и фосфорной кислоты, которые оказались на захваченной ими территории. Были те, кто откликнулся и поехал, но в основном это были люди, также разделяющие радикальные взгляды. Да и выяснять даже особо не надо – они же сами часто выходцы из этих районов. Это дает до 150 миллионов долларов в год, – оценивает эту статью дохода ИГ Елена Супонина. Но боевики контролируют такие заводы не напрямую, а через тех, кто раньше там работал и управлял. Приходят, выясняют, какой здесь бизнес, и устанавливают свои налоги. – Кроме того, ИГ облагает податью чиновников и бизнесменов на подконтрольных территориях. Очень часто исламисты берут предприятие под полный контроль, но оставляют персонал, чтобы работа не прерывалась. Террористы подрывают древние памятники, а оставшиеся артефакты за взятки добывают контрабандисты.
И это притом что они продавали нефть по бросовым ценам, раза в два дешевле, чем она стоила на мировых биржах. У исламского террористического государства есть и своя армия, и территория с городами. Но за счет чего-то ведь все это надо содержать? Значит, у ИГ есть и своя экономика? Кормить ораву боевиков, покупать оружие… А часть месторождений у ИГ в Ираке отобрали. Откуда деньги? – Мне лично рассказывал генсек иракской компартии, что в лучшие свои времена ИГ получало от контрабанды нефти до 5 миллионов долларов в сутки. Контрабанда через Турцию Около 2 – 3 миллионов долларов в день они на нефти получают.
А потоки этой нефти в основном идут через Турцию. Опирается на опытные мафиозные структуры. Надо понимать, что и в Сирии, и в Ираке очень нестабильно, экспорт нефти часто контролируют не правительства этих стран, а местные власти и авторитеты, а это – и племена, и банды, и группы контрабандистов. И покупатели – те же контрабандисты. – Нефть террористы возят в основном автоцистернами, но несколько веток трубопроводов проходит по территориям ИГ.